Сериал Этюды о свободе

Сериал оставил после просмотра весьма противоречивое впечатление, эхо, которое долгое время резонирует в сознании. Ощущение неоднозначности не вызвано негативом, скорее, это следствие нереализованного потенциала, многообещающей задумки, которую, увы, не удалось довести до совершенства. Концепция антиутопического общества, безусловно, интригует, но, к сожалению, на её фоне отчетливо проступают штампы и заезженные тропы, а размышления, заложенные в основу повествования, не достигают той глубины, которая могла бы действительно потрясти. Форма подачи материала, словно нарочно разнородная, дезориентирует и не позволяет зрителю полностью погрузиться в предлагаемый мир. Ирония заключается в том, что эта стилистическая эклектика, вопреки всем законам логики, парадоксальным образом усиливает эффект тревоги, заставляя задуматься о неминуемой обреченности. Первая серия "Этюдов о свободе" не смогла оказать того сильнейшего воздействия, которое ожидаешь от дебюта подобного цикла. Она, несомненно, является самым слабым звеном в цепи, хоть и выполняет функцию вводной части, закладывающей фундамент для дальнейшего развития сюжета. Не стоит опасаться, что последующие эпизоды не смогут оправдать возложенных надежд. Вторая и третья серии представляют собой качественно иной уровень повествования – более зрелые, увлекательные, насыщенные деталями. Однако их сложно сравнивать между собой, так как они не являются равнозначными по своему содержанию. Первая серия, как уже упоминалось, служит своеобразной аннотацией, погружая зрителя в мир происходящего. Вторая же раскрывает перед нами целостное кинематографическое полотно, где жизнь бьет ключом, а персонажи наделены многогранными характерами, далекими от шаблонных. Третья серия практически выходит за рамки антиутопического жанра, погружая в атмосферу почти реалистичной действительности, лишенной нарочитых художественных приемов. Особого внимания заслуживает вторая серия, которая, без преувеличения, является наиболее сильной. Она мастерски использует прием контраста, противопоставляя жизнь обычного человека, привязанного к земле, и существование неких потусторонних сущностей. Этот прием пронизывает все повествование. Сцена собеседования, когда герой, понукаясь, движется по низу, словно терзаемый бесконечной чередой забот, а его надзиратель парит над ним, словно божество, спустившееся с небес, пронзает своей абсурдностью. Кажется, что вот-вот небо разверзется и обрушит на зрителя ливень, который смоет эту жутковатую картину, но этого не происходит. Герой, облаченный в серый, безликий наряд, словно вынутый из толпы, пребывает в состоянии страха и готовности беспрекословно выполнять любые приказы. На фоне этого разворачивается сцена с людьми в безупречных костюмах, обладающими идеальной внешностью. Возникает вопрос: являются ли они представителями власти, воплощением будущего человечества? Возможно, перед нами лишь маска, социально одобренная личина, за которой скрывается истинное лицо общества, некая сущность, прочно закрепившаяся под покровом религии. Звон колокола, пронзающий тишину, добавляет тревоги и неопределенности. Эти сущности, не отличимые друг от друга, подобны безликим клонам, угнетающим индивидуальность, подавляющим свободу мысли и творчества. Они пытаются втиснуть каждого в рамки, стереотипные модели поведения, обрезая крылья воображения. Они обвиняют за индивидуальность, хотя вина лежит на них, на этих безликих правителей. Место действия размыто, оно существует где-то на грани реальности и воображения. Возможно, все происходящее – лишь плод чьего-то воспаленного разума? Общество, прикрываясь ложной ценностью, губит индивидуальность. Фильм мастерски демонстрирует конфликт между социальной необходимостью и личной свободой. Но сейчас эта безликость настолько глубоко укоренилась, что даже сопротивляться не остается сил. Это и есть настоящий ужас. Все три серии тесно переплетены между собой. Они выявляют разницу между творческим человеком и представителем нового общества. Что же является самым отвратительным и пугающим во всем этом? Очевидно, что это лишение личной жизни, право на оригинальность, право на самовыражение. Все это приносится в жертву обществу, руководствующемуся искаженными представлениями о высших ценностях. Но ведь самое важное в обществе – это человек, а не абстрактное понятие. Особого внимания заслуживает сцена, в которой герой, не желая мириться с подобным порядком вещей, отказывается расставаться со своим миром. Самое удивительное и одновременно самое страшное заключается в том, что многие добровольно соглашаются быть такими, как все, принимая на веру предписания и не видя ничего плохого в том, что их лишают свободы. Они готовы жить во тьме, не видя проблеска света. Их собственная жизнь обесценена, и поэтому им не важны их права. Проблема не в том, что у человека отнимают его права, а в том, что он сам их отдает. Человеческое общество – это лишь следствие действий, совершенных людьми. Даже кратковременные проблески осознания не могут изменить мир, ведь на протяжении поколений люди добровольно отказывались от своих прав. Винить общество – все равно, что винить себя за старость. Это абсурд. Общество – это усредняющее начало, некая сущность, лишенная индивидуальности. Если никто до тебя не уважал и не ценил себя, то ты, рожденный в обществе, не будешь уважаем. Человек оказывается загнан в ловушку. Тема, безусловно, актуальна и заслуживает внимания. Однако исполнение оставляет желать лучшего. С уверенностью могу сказать, что авторы согласятся с моим замечанием, ведь они профессионалы своего дела. Формат серий разный, взаимосвязь прослеживается, но некоторые истории завершены, а другие – нет. Приемы, используемые для завершения, вызывают вопросы. Возникает ощущение, что авторы не определились, единый ли это мир в сериале или несколько отдельных. Зачем это делать? Ведь столько усилий было приложено, почему не доработать до совершенства, создав единый стиль? Вторая серия, несомненно, выделяется своей кинематографичностью. Она завершена и гармонична. Остальные эпизоды, хоть и увлекательны, не обладают таким же уровнем мастерства. Повторюсь, проект меня очень вдохновил.