Сериал Золотой теленок (2005)

Мое мировоззрение, мой личный взгляд на наследие советской эпохи все глубже окрашивается пессимистическими оттенками. Раньше воспеваемые постулаты, казавшиеся незыблемыми, теперь предстают передо мной в туманной дымке двойственности, рождая вопросы и сомнения. 8 ноября – дата, утратившая всякое значиние в суматохе современной жизни. Ее былое торжество, ее актуальность для простого обывателя, кажется, канули в Лету. За исключением узкого круга – поклонников Олега Меньшикова, его близких и друзей. Ведь именно этот день – знаменательный день его рождения, праздника любимого ими актера. Мастерство интерпретации, глубина мысли Меньшикова – все это воплощается в молчании, в нежелании отвечать на прямые вопросы, предпочитая выражать себя исключительно своим творчеством. Однако, даже гениальные работы, рожденные его талантом, не избежали язвительной критики, порой, более жестокой, чем обсуждение его личной жизни. Таков был эффект, порожденный его пронзительным образом Бендера в экранизации «Золотого теленка» Ульяны Шилковой. Этот актер, одаренный, блистательный, завораживающий своим талантом, был обвинен в создании плоского, бесцветного персонажа, не достойного внимания зрителя. Подобный категоричный негатив, как ни парадоксально, пробудил неутолимую жажду увидеть фильм собственными глазами. И вот, совершенно неожиданно, Меньшиков предстает перед нами в образе турецкоподданного. Не стоит полагать, что его поклонники – исключение из общей массы. Напротив, их немало, их число поистине велико. Любое сравнение двух Остапов – Меньшикова и Миронова – обречено на провал и неминуемо породит ожесточенные споры. Гораздо безопаснее и уместнее воздержаться от подобного сопоставления, чтобы не задеть чувства почитателей обоих актеров. Если бы им удалось объединить свои таланты, создав своего рода синергию, то, возможно, на экране ожил бы тот самый, неповторимый человек, о котором с такой любовью писали Ильф и Петров. Однако, на данный момент, герой разделился на две отдельные сущности: одна воплощает неутолимую энергию и генерацию идей, а вторая – лиризм и сентиментальность. Олег Меньшиков стал душой фильма, его незримое присутствие ощущается в каждом кадре. Без него невозможно представить себе образы миллионера или бедняка, свободного художника или философа – этих ярких, творческих, достойных восхищения личностей. «Золотой теленок», благодаря Меньшикову, демонстрирует зрителю другого Бендера – человека, избавившегося от мальчишеских иллюзий, готового посвятить себя более серьезным задачам, способного вдумчиво созерцать мир. Именно он, Меньшиков, наполнил образ столь глубокими, драматичными нотами. Действия героя обрели полутона, ранее отсутствовавшие в этой истории. Он способен на поступки, не приносящие ни материальной выгоды, ни практической пользы, демонстрируя неожиданную глубину своей души. И даже любовь... Великий комбинатор женится на Зосе, связывая свою судьбу с этой женщиной, не планируя использовать ее или пожинать плоды ее положения. Иногда, в его голосе, сверкает искра, способная вести за собой, но она мимолетна, словно отблеск пламени. Впрочем, сейчас Великий Бендер обдумает сложившуюся ситуацию и констатирует: «Заседание продолжается, господа присяжные заседатели». Сложно представить более подходящего актера на эту роль. Его грация, его плавность движений превращаются в изысканность, в элегантность. Уже не имеет значения, облечен он в лохмотья или в королевские одежды. После встречи с Командором, никто не вспомнит о его наряде, но его манеры, его бескомпромиссность запомнятся надолго. Его невозможно не любить. Шура, Козлевич, Паниковский – все они неравнодушны к нему, каждый любит его по-своему, возможно, даже не признаваясь себе в этом чувстве. 10 из 10. Я не претендую на то, чтобы вызвать единогласное согласие, на то, чтобы убедить в правоте моей точки зрения. У меня просто появился шанс выразить свое восхищение актером, которому я искренне восхищаюсь, и я воспользовался им.

Всю жизнь я пытался подступиться к этой экранизации. Было, наверное, около трёх попыток, прежде чем мне наконец удалось досмотреть сериал до конца. Первые два раза я завязывал после пары эпизодов, погружаясь в состояние, которое сложно назвать иначе, чем глубокой душевной тяжести. Это был не столько депрессия, сколько болезненный стресс, пробуждаемый роем воспоминаний, связанных с детством, юностью и отрезком молодости, проведенным в кино. Я видел оригинальный фильм еще в начале семидесятых, будучи ребенком, а затем вновь – в начале восьмидесятых, "замотивировав" себя на месяц посещения кинотеатра, где я работал киномехаником, чтобы вновь насладиться шедевром. Чтобы пробиться к этой новой интерпретации, мне пришлось сознательно отгородиться от сравнений с фильмом Швейцера. Для человека, проработавшего в киноиндустрии долгие годы, даже самое поверхностное сопоставление, не с оригинальной картиной, воспетой великолепной плеядой актеров – Юрия Юрского, Зиновия Гердта, Евгения Евстигнеева и Леонида Куравлева, а с собственными, глубоко укоренившимися чувствами, вызываемыми старой кинолентой, могло показаться актом неуважения, практически кощунством. Лишь забыв о предшественнике, я смог по-настоящему оценить этот сериал, и даже тогда, моя реакция не была отмечена буйством восторга. Чувствуется, что молодые и не столь известные актеры, вероятно, избыточно стараются, желая оправдать возложенные на них ожидания. Меншиков, на мой взгляд, проявил себя весьма достойно! Он – первый после Юрского, Гомиашвили и Миронова, сумел создать свой, узнаваемый образ Остапа, своего рода "Остапа-2000"! Мне бы хотелось увидеть его и в экранизации "Двенадцати стульев", где, уверен, он мог бы воплотить молодого Остапа еще более ярко и выразительно. На тему образов Остапа, стоит упомянуть многочисленные опросы, проводившиеся в социальных сетях. Просматривая ответы, я обратил внимание на ярко выраженную тенденцию: чаще всего "лучшим" признавался тот Остап, которого зритель видел первым. Лично я, к сожалению, не избежал влияния этой закономерности. "Мой" Остап – это, безусловно, Юрий Юрский, а молодой Остап в исполнении Гомиашвили – не менее обаятелен. Что касается Александра Миронова, его талант бесспорен, он блистал во всем, что делал, но, по сути, в данном случае он не "пришел" на съемочную площадку, а сотворил некий бенефис, опираясь на предыдущие, уже устоявшиеся образы. Это мнение, разделяемое многими, и я готов принять виртуальные помидоры от поклонников Миронова, к числу которых я и сам принадлежу уже более полувека – но только не в контексте экранизации "Двенадцати стульев". В заключение позволю себе добавить пару мыслей, не имеющих прямой связи с фильмом. В оригинальной картине Швейцера есть несколько отступлений от текста книги, но, на мой взгляд, они органично вписываются в романтическую канву повествования. Например, момент, когда Остап подходит к зданию, на двери которого написано: "Вход только для членов профсоюза". Вахтёр спрашивает: "Член?". – Остап: "Член, член! Профсоюз пролетариев умственного труда". В книге этой фразы, к слову, не было – сам лично проверял. Забавно, что подобный комичный случай произошел (также в восьмидесятых) с Сергеем Филипповым, когда он посещал "Дом кино" в Ленинграде. Моим отчимом, как свидетелем, поведали историю: вахтёрша, видимо, не узнав актера, спросила: "Член дома?". На что невозмутимый Филиппов ответил: "Нет! С собой!" и вошел. Представляю себе изумление вахтёрши!

Эта кинематографическая интерпретация романа Ильфа и Петрова ошеломила своей неожиданной глубиной и безусловно превзошла все предыдущие попытки визуализации. Предыдущие адаптации, кажется, лишь скользили по поверхности, не сумев передать ту многогранную палитру эмоций и смыслов, которая захватывает душу при чтении этого бессмертного произведения. Создание образа Бендеря – задача поистине амбициозная, и, пожалуй, наилучшим решением стало представление его не как конкретную личность, а как собирательный архетип, воплощение множества человеческих пороков и достоинств. Пытаться заключить этот непостижимый образ в рамки одной актерской интерпретации всегда будет обречено на компромисс, на "недосказанность", и хотя Сергей Меньшиков, пожалуй, наиболее приемлемый выбор из всех возможных, он всё же не способен полностью охватить всю полноту этого феномена. Новая экранизация, подобно искусной реставрации, бережно воссоздает суть романа, проявляя исключительное внимание к деталям и достоверность в каждом жесте и диалоге. С первых же кадров я был захвачен во власть эйфории, опьяненный знакомыми образами и остроумными ситуациями. Однако, завершение повествования оставило легкую тень разочарования – я, как истинный консерватор в оценке искусства, придерживаюсь убеждения, что судьба великого комбинатора должна быть омрачена печалью. Я питаю безграничную любовь как к самому роману, так и к его различным кинематографическим воплощениям. Повторное погружение в знакомую историю, как в бесценный алмаз, каждый раз открывает для меня новые, ранее не замеченные грани характера любимых персонажей. Все роли – будь то главные действующие лица или второстепенные эпизоды – выполнены с поразительной естественностью и колоритностью, без намека на гротеск или карикатурность. Это не просто демонстрация персонажей, это, скорее, их воссоздание с глубоким пониманием и уважением. Бесспорно, Бендер сияет блеском остроумных афоризмов, и эта неотъемлемая черта героя мастерски перенесена на экран, за что создателям фильма выражаю искреннюю благодарность. Те, кто ценит тонкий, интеллектуальный юмор, несомненно, останутся довольны просмотром "Золотого телёнка". Однако, любителям зрелищных спецэффектов, динамичных перестрелок и элементов сверхъестественного предстоит разочарование, и, вероятно, они оставят весьма критичный отзыв. Оценка: 8 из 10.

В интерпретации авторов Остап Бендер предстает как парадоксальная, сложная натура – циничный романтик. Подобное сочетание, на первый взгляд, нелогичное, однако именно в этой амбивалентности и скрывается истинная глубина его облика. Он – не просто персонаж, он личность колоссального масштаба, личность легендарная, чье очарование трудно уловить. Попытки перевоплощения в его образ со стороны Юрского или Миронова, к сожалению, оказались недостаточными для передачи той внутренней благородной честности, которая пронизывает его существование. В их прочтениях сквозила, скорее, претенциозность и показная театральность, лишенные той искрящейся иронии и глубокой человечности. Действия и маневры Остапа – Меньшикова – это проявления настоящего, проницательного авантюриста и хитреца, а не безнадежного клоуна, потерявшего свой цирк. Его поступки выдержаны на грани дозволенного, но всегда окрашены особым шармом и чувством собственного достоинства. Леонид Окунев, несомненно, заслуживает бурю оваций, ведь столь правдоподобно воссоздать этот причудливый портрет – маленького, язвительного, порой даже отталкивающего старикашку – казалось практически невозможным. Его воплощение с филигранной точностью соответствует оригиналу, обитающему на страницах романа Ильфа и Петрова. Окунев не просто играет роль, он оживляет литературного героя, вдыхая в него новую жизнь. Картина, безусловно, привлекает внимание, и особенно радует акцент, сделанный создателями на детальное раскрытие характеров, отодвинув на второй план стремительное развитие сюжета. В процессе работы над фильмом, можно почувствовать, как создатели, не торопясь перелистывали страницы книги, искренне смеясь над новыми чертами и причудами персонажей. Безусловно, присутствуют и определенные недочеты, включая, по моему мнению, некоторую скомканность финальной сцены, но общее впечатление от картины настолько мощное и глубокое, что способно перекрыть любые незначительные огрехи.